Перед боевыми операциями нам страшно было записывать тех, кто идет в бой; мы боялись, что кто-то из них не возвратится. Мы не плакали им вслед, зная, что это плохая примета.

После окончания операции мы с ужасом думали, кого сейчас привезут мертвым, кого в госпиталь, сколько гробов отправлять. Лично я сама в КБР, КЧР и Адыгее была в каждом доме погибшего добровольца, знаю всех их родителей. И ни в одной семье я не услышала ни единого слова в упрек: «За что погибли наши дети». Они все говорили: «Правильно сделали наши дети, что встали рядом с вами. Если сын пошел защищать малочисленный братский народ, значит, он поступил правильно.… Когда приходили совсем юные парни, старшие по возрасту просили нас, чтобы мы уговорили их остаться при штабе, чтобы они не шли в бой, не погибали. Мы пытались, но остановить их не могли. Среди этих ребят были  русские, украинцы, северо-кавказцы. Эти ребята пришли помогать, им ничего не нужно было кроме освобождения малочисленного народа от навязанной войны. 

Добровольцы с Юга России, хотя не имели отношения к штабу Конфедерации, подружившись с северокавказскими добровольцами на фронте, стали тоже приходить в штаб КНК.

Спасибо всем добровольцам, царство небесное всем, кто ушел в мир иной, защищая нас. Счастливого будущего всем, кто выжил и сегодня рядом с нами. Особый поклон родителям добровольцев, воспитавших таких сыновей, с которыми мы породнились, дружим».